[ad_1]
«Искусственному интеллекту — бой!» Эти слова Виталий Товиевич Третьяков задорно вывел синей ручкой в своей книге афоризмов «Премудрости и глупости, собранные вместе», подписывая экземпляр мне в подарок в финале нашей встречи. К слову, на интервью известный журналист, телеведущий, писатель, создатель «Независимой газеты» и Высшей школы телевидения МГУ им. М.В. Ломоносова опоздал. Ожидая, я выглянула из окна деканата и увидела своего респондента на улице в окружении нескольких десятков бойких девушек и юношей в мантиях и конфедератках, с корочками и смартфонами в руках. Для памятных выпускных фото они то и дело перестраивались в разные группы — большие и поменьше — и все никак не отпускали своего декана. Даже символично, что наша с ним беседа выпала на день вручения дипломов: в этом году у факультета 15-летний юбилей. Мы поговорили о потоке времени, антиквариате и опасностях искусственного интеллекта в журналистике и системе образования.
— Виталий Товиевич, еще в прошлом учебном году в МГУ был запущен межфакультетский курс «Искусственный интеллект и медиа», а в этом в рамках международной конференции к юбилею Высшей школы телевидения запланирован круглый стол «Искусственный интеллект в аудиовизуальных медиа». Можно ли считать это признанием — в том числе вашим — того факта, что журналисту, телевизионщику без знаний в этой области уже не обойтись?
— Прежде чем ответить на ваш вопрос, обозначу свое определение этой технологии.Собственно, интеллекта искусственного (если иметь в виду, что интеллект и разум — это синонимы) не существует. Сейчас я боюсь и являюсь противником создания искусственного разума как аналога человеческого мозга и его наполнения — мыслей, идей, чувств и прочего. По одной простой причине: все технологии, как известно, дают развитию человеческой цивилизации позитивный эффект и негативный. Они разрабатываются людьми, а люди имеют разные цели, нравы, иногда просто дурные мысли по отношению к окружающим. И нет никакой гарантии, что создатель искусственного разума не станет мизантропом и не пожелает с его помощью вытеснить естественный разум. Вероятность этого крайне велика.
На данный момент под искусственным интеллектом я имею в виду современные технологические системы, которые являются интеллектуальными роботами. Это машины и алгоритмы, разработанные людьми, запрограммированные людьми и выполняющие задания, которые заложены людьми в их программу. У этих интеллектуальных роботов пока еще нет сознания, самосознания, и они, я надеюсь, максимально подчиняются человеку (что тоже несет проблемы).
Теперь отвечаю на ваш вопрос: введение этого термина в наши учебные планы, программы конференций и прочее — это инициатива сверху. Использование технологий искусственного интеллекта политически выгодно: это делает удобным многие процессы, усиливает мощь государства и так далее. К тому же это стало модным. А система образования, которая хоть и должна быть максимально консервативной, тоже подчиняется моде. И третье: интеллектуальные роботы стали проникать в систему средств массовой информации, телевидения — так или иначе это нужно анализировать. То есть моего желания здесь нет, в данном случае я подчинился потоку времени.
И на круглом столе в рамках нашей юбилейной конференции вместе с учеными из разных областей и практиками из сферы телевидения и экранных искусств мы как раз обсудим последствия применения ИИ в медиа и влияние этой технологии на общество.
— Действительно, существует подмена понятий — и интеллектуальные технологии пока справляются лишь с решением довольно узких задач. Вы ведь не станете отрицать, что некоторые из таких инструментов полезны для журналиста?
— Те инструменты, которые появились на прагматическом, не интеллектуально изощренном уровне вроде полезны. Например, когда я учился на факультете журналистики МГУ, у нас были спецкурсы по машинописи и стенографии. И в редакциях существовали стенографическое бюро и машинописное. Они исчезли, когда компьютеры вошли в обиход. Сейчас же с помощью технологий искусственного интеллекта можно надиктовывать материал — речь будет автоматически переводиться в текст.
Хорошо это или плохо? С одной стороны, ускоряется процесс. Но с другой — абсолютное большинство гениальных литературных произведений написаны рукой, даже не на машинке. И в 20 веке тоже: примерами могут быть Шолохов, Булгаков, Астафьев, Распутин, Шукшин… Есть в наше время гениальные писатели? Мне такие не известны.
Так что, технологии использовать вроде бы удобно, но творческий эффект гораздо меньше. Паршивенький эффект! Все вершины за нашей спиной — там, где ни машинок, ни компьютеров не было. А теперь еще придумали ChatGPT, которому можно дать задание что-то написать.
— Вы, как «золотое перо России», опасаетесь, что журналисты разучатся писать из-за появления все большего числа систем генеративного искусственного интеллекта, подобных ChatGPT? Или того, что редакции будут заменять сотрудников роботами?
— Я создавал издания, сам ими руководил. И не понимаю, зачем мне такой специалист! То есть человек работу, которую он своим интеллектом должен сделать, отдает интеллектуальным роботам.
Своим студентам я рассказываю, как добиться творческого успеха. Первое: оказавшись в какой-либо редакции, вам следует научиться делать все не хуже других. Готовить репортажи, брать интервью, писать информационные заметки и статьи. Второе — это уже уровень мастерства: вы должны почувствовать, где у вас получается, и делать что-то лучше других. Чтобы в редакции знали: на интервью, например, надо посылать именно вас. Но это все можно сымитировать вашим искусственным интеллектом. Следующий уровень, если вы его достигаете: вы создаете материалы, которые все читают и не могут понять, как вы такое сделали. Вот где интеллект настоящий, способности, вплоть до гениальности! Правда, сразу отмечу, что в журналистике гениев быть не может в принципе, ибо это конвейерная, особенно сейчас, профессия. Но как метафора такое утверждение подойдет.
Но только можно ли этого достичь, когда вы не прошли сами — не с помощью искусственного интеллекта — две предыдущие ступени? То есть искусственный интеллект вышибает гениев априори, они просто не могут родиться. Для всего, что является искусством, включая литературу, это смертельно опасно. Но и в журналистике так называемый ИИ будет убивать — и уже убивает — все самобытное и талантливое.
— Да и журналист вряд ли сможет понять, хорошие ли тексты ему выдает искусственный интеллект, если сам не научился их писать. К тому же ChatGPT, например, еще и выдумывает факты!
— Ну в этом плане он как раз работает как люди — журналисты ведь тоже фантазируют! Приведу пример: в советские времена я работал в редакции, которая выпускала журналы для Западной Европы на иностранных языках. Мы писали по-русски, а для печати наши материалы переводили. Как-то я готовил репортаж с молодежной дискотеки — и, чтобы облегчить свою работу, брал имена своих однокашников и придумывал их слова, будто бы взял у них комментарии с места события. Нарушал ли я законы журналистики? Конечно! Надо было подойти к какой-нибудь пьяной девушке, схватить ее за юбку и спросить: «Почему ты танцуешь?» Вероятнее всего, в ответ я бы услышал нечто невнятное. А мне нужно было материал создать, который еще и покажет образ советской молодежи не хуже западного. И я считал, что поступаю правильно, в пользу Советского Союза.
Второй пример. Главный выпуск перед сдачей номера в печать осуществлял цензуру. Вычеркивал в моих текстах и материалах моих авторов самое острое и интересное, как я считал. Мне было жалко статьи. И перед тем, как отправить сокращенный текст в редакцию переводов, я восстанавливал фразы — не все, а наименее рискованные, по моему мнению. Чем я хуже искусственного интеллекта? Я это мог делать сознательно.
— Разница в том, что вас, подловив на этом, можно было наказать в отличие от искусственного интеллекта. Вопрос ответственности за его решения и действия пока открыт.
— Как и проблема авторства! Вот ChatGPT пишет дипломную работу. Я не против, чтобы диплом бакалавра или магистра телевидения присудили разработчикам этой системы. Но не студенту, который ей воспользовался.
— Однако и до появления систем генеративного искусственного интеллект были такие студенты, просто они заказывали писать свои работы другим людям.
— Конечно, проблема известна. Но сейчас они радуются от того, что это можно сделать дешевле, быстрее.
— Технологии машинного обучения можно использовать и во благо образовательному процессу, например для помощи преподавателям. Вы, как декан факультета, переложили бы часть задач со своих коллег на искусственный интеллект?
— Может ли искусственный интеллект, скажем, проверить работы? Наверное, может. Для этого я должен расписать алгоритм, который позволит выяснить то, что мне нужно, и передать его разработчикам. Но пока ко мне никто не пришел с таким предложением.
Идеальная система образования — это когда лицом к лицу учитель передает знания небольшому кругу учеников. Такими были афинские университеты. Дальше система стала массовой. Но когда у меня было немного человек на курсе — 45 в первом наборе — я не только их работы проверял, но даже водил студентов в Большой театр, когда выяснилось, что почти никто там не бывал. Вот как учить нужно.
Представьте, что у вас в гардеробе висит бабушкино платье: натуральный бархат или шелк, драгоценные камни. А вы эти камни выковыриваете, продаете ювелиру и идете в магазин, где висит коллекция, которая на пяти материках во всех торговых центрах. Вот так и с системой образования. Антиквариат даже с отбитой ручкой лучше. И его стоит сохранять.
— Как и классическое телевидение? Или же пусть будут и телеведущие-роботы?
— Я бы посмотрел ради интереса пару передач с роботом, а потом бы перестал смотреть. Проведу аналогию. Если есть возможность обладать красивой женщиной, зачем тогда не менее красивая кукла? Слава богу, человечество еще не перевелось.
— Когда только появились голосовые ассистенты, они были очень простые, а сейчас человек иногда не может понять, что говорит с роботом по телефону. И цифровые ведущие однажды станут неотличимыми от реальных.
— В моих учебниках «Как стать знаменитым журналистом» и «Теория телевидения» есть разделы, посвященные обману и умолчанию в масс-медиа и рекламе. Когда вы смотрите ток-шоу с актерами из подмосковного театра, вы знаете, что это обман, хоть и красивый. Но если мы в жизни не сможем отличать правду от лжи, то погибнем. Зачем соглашаться на обман? Зачем принимать систему, в которой невозможно разгадать: робот это говорит или настоящий Третьяков?
— Все технологии прорываются через всяческие законы. И нет такого закона, который блокировал бы проникновение чего-то плохого в нашу жизнь.
— Виталий Товиевич, СМИ — четвертая власть. На ваш взгляд, есть ли опасность, что искусственный интеллект в ближайшем будущем может стать пятой?
— Конечно! Уже давно говорят об экспертократии — скрытой системе определения решений. То есть эксперты, серые кардиналы, влияют на решения начальников, политиков. Так это еще живые люди. Их, в принципе, можно вычислить в каждой стране по статьям. А искусственный интеллект-то я как я вычислю? Это следующая стадия. Еще более анонимная, еще менее доступная широкой публике. Я считаю, что нужна система политического управления искусственным интеллектом. Тогда сохранятся человеческое общество, человеческая цивилизация и сам человек.
Беседовала Наталья ТРАВОВА
Изображения: из личного архива Виталия Третьякова
[ad_2]
Источник
